Город-аристократ.
Осенью, когда его колониальные домики набросят на себя живые черные шали из винограда и над городом низко повиснут эти барочные виноградные сумерки, осенью Батум начнет жарить для вас каштаны, убеждая хватать их горячими, обжигая руки, потому что, остывшие, они  уже невкусные, «мусор»: «Холодные каштаны, слушай, кто ест?» А зимой, когда остынет море и каждая комната запросит дров, керосина или хотя бы холодной, но яркой свечи, зимой Батум будет утешать вас нежными дольками мандаринов, а ближе к весне - щекотать малярийной веточкой мимозы; и тогда уже пузатые балкончики надуются, как паруса, теплым южным ветром, а потом город терпеливо станет пережидать обвальные истерики субтропических дождей, заглушающих все прочие звуки.

Но в любой сезон этот город-аристократ, обедневший, конечно, аристократ, будет просыпаться от монотонного шарканья бамбуковых метел, ласкающих батумские тротуары мятной эвкалиптовой листвой, собранной в пышный пучок. В любой сезон принесенный с базара сыр здесь выкупают, как ребенка, в маленьком тазике, а всякий уважающий себя батумский сапожник, портной или парикмахер не обслужит «чужого» клиента, потому что и всякий уважающий себя батумский клиент никогда не воспользуется услугами «чужого» мастера, даже если «своего» не  окажется вдруг на месте…

«…Мой любимый Батуми, красочный, жизнерадостный перекресток веков и цивилизаций.» Жорж Сименон.

Батум, город-гербарий. Гербарий экстравагантных для русского глаза ритуалов и привычек. Здесь выпить чашку турецкого кофе – все равно, что поздороваться, это и повод для разговора, и оправдание внезапной паузы в беседе, это вам иногда вместо слез и поцелуя.

Ручная мельница-кофемолка, маленький механизм, приводящий город в движение, его вечный двигатель, ось батумской земли, городская шарманка, перетирающая теплые зерна и прошлые века в пряную музыку этих прошлых веков в доисторическую пыль, по которой здесь гадают о будущем.

«Первоначальную историческую историю покрывает мрак…» И так легко поддаться этой торжественно-высокопарной фразе из старого путеводителя по Батуму, потому что, в самом деле, «достоверный» проблеск в истории батумского края – это (!) миф, миф об аргонавтах, изложенный греческим писателем Аполлодором, жившим около 140 года от Р.Х. Да,  золотое руно, именно в этих краях похищенное Ясоном с помощью влюбившейся в него грузинской волшебницы Медеи, великодушно отдавшей аргонавтам на растерзание своего родного брата Апсирта, который бросился в погоню за «национальным достоянием» родной Колхиды. Аргонавты, как призраки, плывут на нас из этого батумского доисторического мрака… Один из древнейших кофейных миражей? Впрочем… Впрочем, в нескольких километрах от Батума, по дороге к турецкой границе, до сих пор стоит, окруженная мандариновыми деревьями, великолепная крепость, упоминаемая в грузинских источниках 1 века под названием Апса, или Апсара, именем своим окликающая убитого греками Апсирта и, более того, будто бы похороненного в окрестностях крепости.

Так и мерцает древняя история Батума на стыке мифа и достоверности, посверкивая именами Плиния (первым, кстати, упоминавшего название Bathys, т.е. с греческого «глубокий», при перечислении рек Колхиды), Ксенофонта, Геродота, Страбона (первые поселения греков датируются концом VII века и началом VI века до  н.э.).

История Батума восходит ко временам глубокой древности, но носит отрывочный характер, не отличается достоверностью, особенно в той части ее, которая принадлежит древним векам. Так, есть известие о том, что 10000 греков, отступающих из Персии под предводительством знаменитого историка Ксенофонта на родину, шли по пути через Батум на Трапезунд. Затем некоторые уверяют, что знаменитый афинский оратор Демосфен был уроженцем Батума. В III веке до Р.Х. здесь была римская военная станция.          

30 September 2009